Лунная девушка - Страница 47

Скрэк схватил палку и, шатаясь, встал:

— Владыки Ночи… Они сожрут нас живьем!

Как ни странно, ужас в голосе скина на какое-то время вернул мне рассудок. Если я уцелел среди четвероногих ва-гасов, почему я должен биться в истерике при виде змееногого существа?

Но стоило змееногому плавным движением выскользнуть на открытое место, оказавшись в двадцати футах от меня, как мой оптимизм мгновенно превратился в пессимизм.

Бледное лицо, над которым возвышался костистый гребень, внушало непреодолимое отвращение; круглые красные глаза чудовища вселяли в душу иррациональный ужас. Это создание словно вынырнуло из той темной бездны, в которую любили посылать друг друга все униты…

Владыка Ночи глядел на меня, не мигая, а его змеиный хвост извивался в траве, как отдельное существо. Пристальный взгляд злобных багровых глаз заставил меня поверить во все самые дикие россказни о хозяевах ринтского леса, а когда тишину разорвало длинное зловещее шипение монстра, я превратился в обезумевшее от страха животное, готовое бежать без оглядки куда глаза глядят!

Но бежать было некуда: из-за деревьев появлялись все новые змееногие, их свистящие голоса на неведомом языке сулили двуногим существам близкую страшную гибель…

— В-в реку! — вскрикнул Скрэк, его зубы выбивали частую дробь. — Говорят, они н-никогда не суются в-в воду!

Вопль лаэтянина вырвал меня из оцепенения; я заткнул нож за веревочный пояс и вслед за скином кинулся в реку.

Мы бежали по пояс в ледяной воде, а Владыки Ночи скользили вдоль реки, то приближаясь вплотную к берегу, то отдаляясь, если путь им преграждал колючий кустарник.

Их шипящие злобные голоса сводили меня с ума, я ни на секунду не останавливался, хотя бежать становилось все трудней. Песчаное дно реки изобиловало камнями; я то и дело поскальзывался и падал, с головой уходя в пронзительно холодную воду, ожидая, что вот-вот заполучу вывих еще похуже, чем у Скрэка. А каким образом опирающийся на палку лаэтянин умудрялся выдерживать этот путь, было просто выше моего разумения! Скрэк падал еще чаще, чем я, но всякий раз ухитрялся подниматься… Наверное, вор недаром получил имя одного из самых живучих существ во-наа.

И все-таки его живучесть явно подходила к концу, да и моя тоже.

Мы продвигались все медленнее, бредя в воде-то по бедра то, по колени: река мелела, сужалась, и Владыки Ночи струились теперь по самому берегу, приказывая нам выйти и не сопротивляться.

— Не противьтесссь, не противьтесссь, не противьтесссь… — звучало в моем мозгу, заставляя напрягать все силы, чтобы продолжать путь.

На правом берегу густые заросли светящихся фиолетовых кустов оттеснили змееногих в глубь чащи, но на левом берегу Владыки Ночи то и дело взбирались на стволы поваленных деревьев, пытаясь схватить нас длинными цепкими руками.

— Ссмерть чужжакам, ссмерть, ссмерть…

Никто из чудовищ не раскрывал рта, но эти ненавидящие слова пульсировали у меня в голове, прошивая виски раскаленной иглой.

Скрэк вдруг с криком схватился за голову, упал, забарахтался, кое-как встал… Но вместо того чтобы устремиться дальше, с трудом подковылял к левому берегу и рухнул лицом вниз в прибрежную траву.

Я со страшным ругательством прыгнул назад и схватил его за плечо:

— Вставай!

— Нет… — трясясь всем телом, пробормотал унит. — Больше… н-не могу…

— Не противьтессь, чужаки, не противьтесь… Вcсе равно вам ссмерть, ссмерть, ссмерть!..

В прибрежных кустах загорелись красные глаза: Владыки Ночи пробирались к нам сквозь колючие заросли. Я с отчаянием огляделся, готовый бежать без оглядки до тех пор, пока не рухну замертво так же, как только что рухнул скин… И вдруг в двухстах ярдах от реки на фоне светлых стволов деревьев увидел небольшой дом.

Мой радостный вопль заставил Скрэка приподнять голову он тоже увидел хижину, попытался встать, но тут же снова упал. Силы мальчишки были окончательно исчерпаны, и, нагнувшись над ним, я с трудом расслышал замирающий шепот:

— Что ж… Может, повезет в следующей жизни…

Однако я не собирался дожидаться следующей жизни, чтобы выяснить, повезет мне в ней или не повезет. Я еще не закончил свои дела в этой!

Вскинув выдохшегося унита на плечо, я из последних сил бросился к дому.

Кажется, Владыки Ночи гнались за мной по пятам: их шипение хлестало меня, словно бичом, отдавалось в затылке пульсирующей болью. Разъезжаясь мокрыми босыми ногами по траве, я мчался наперегонки с шипящей смертью, пока не ввалился в распахнутую настежь дверь. Бесцеремонно сбросив Скрэка на пол, я быстро задвинул в скобы засов…

И почти сразу дверь с той стороны заскребли пальцы змееногих, а пронзительно-свистящие голоса донесли до меня неистовую злобу и разочарование ночных чудовищ.

Я отскочил от порога и, как безумный, побежал по тускло освещенной комнате, проверяя, хорошо ли заперты окна. Потом метнулся в соседнюю комнату — и лишь убедившись, что все ставни в доме сделаны на совесть и крепко заперты изнутри, остановился перевести дух.

Трясясь и стуча зубами, я вернулся в первую комнату, где успел заметить сложенный из камней очаг. Внутри лежала кучка смолистых дров, рядом с камином валялись «огненные палочки», употреблявшиеся как у ва-гасов, так и у унитов. Все, что мне оставалось сделать, — это высечь искры, проведя одной железкой по другой… Но мои руки так закоченели, что мне удалось разжечь огонь только с третьей попытки.

Наконец пламя загудело в дымоходе, распространяя вокруг восхитительное тепло, и вскоре я пришел в себя настолько, что смог оглядеться по сторонам.