Лунная девушка - Страница 17

А жизнь у них была нелегкой, особенно у мужчин. Все мальчики но-вансов, повзрослев, становились воинами и, как правило, кончали жизнь в бою — от оружия иноплеменника или от руки своего товарища; в пересчете на земные года они жили лет сорок-сорок пять, не больше, хотя могли бы доживать и до ста.

Однако такое долголетие являлось уделом исключительно женщин.

По непонятной причине на четырех новорожденных мальчиков у ва-гасов приходилась всего одна девочка, поэтому женщины у них пользовались большим почетом и уважением. Девочки племени но-вансов никогда не участвовали в драках, а женщины — в битвах: у них был другой удел. Они считались подательницами жизни и продолжательницами рода, ведь именно от женщин зависело, возродится ли погибший воин в новом теле. Если состарившийся мужчина неизбежно оказывался в желудках соплеменников, то старух, неспособных сопровождать племя в трудных переходах, оставляли в горных храмах, посвященных богу Зо-алу. На территориях этих храмов все племена ва-гасов заключали друг с другом перемирие и сообща приносили жертвы Великому Повелителю Грохочущего Неба…

Я успел заметить еще одну особенность жизни но-вансов, способную шокировать земного святошу: они не имели семьи в человеческом понимании этого слова. После каннибальского пира женщина выбирала мужчину, от которого хотела иметь потомство, и они проводили вместе несколько дней, порой спариваясь на глазах у всех без малейшего стыда, присущего людям. В этом четвероногие жители Луны мало чем отличались от з. швотных, однако взаимоотношения их матерей и детей были чисто человеческими, и даже взрослые сыновья и дочери продолжали питать привязанность к своей матери. А без материнской заботы и защиты малышам ва-гасов было бы не под силу выжить во время длинных переходов по суровым горам…

Через десять дней пребывания в ложбине но-вансы начали сворачивать лагерь, готовясь к очередному такому переходу.

Та-ван объяснил мне — частью знаками, частью словами, — что в этой местности больше не осталось пищи, и вождь приказал откочевать на юг.

То, что пищи здесь больше нет, я знал не хуже самого Го-ва-го. Выторгованным мною консервам и галетам давно пришел конец, и я наравне с но-вансами рыскал по окрестным горам в поисках съедобных плодов и грибов. Собранной скудной пищей мне приходилось делиться с Ортисом, который ухитрился подвернуть ногу в первой же вылазке в горы, поэтому я уже не помнил, когда в последний раз наедался досыта.

Все десять дней плена Кларк буквально висел у меня на шее: мне приходилось защищать его от нападок воинственных каннибалов, приносить ему еду и утешать беднягу во время приступов истерического страха.

Я настолько привык нянчиться с этим типом, что когда Та-ван объявил о походе на юг, моей первой мыслью было: Ортис не вынесет пути по горам! Я просил Го-ва-го поместить нас в один отряд, но вождь отказался, видимо, не желая давать пленникам шанс сговориться и бежать в пути.

Однако я не помышлял о бегстве: пускаться в бега без Ортиса мне казалось нечестным, а Кларк даже слышать не хотел о таком рискованном поступке. Он был уверен, что нас непременно поймают и тогда обязательно убьют.

Сборы но-вансов оказались недолгими, и вскоре, разделившись на три отряда, племя пустилось в путь.

Ортис попал в головной отряд, который вел сам Го-ва-го, я с Та-ваном оказался в замыкающем. Между головной и замыкающими группами воинов следовали женщины и дети, причем только самые маленькие ехали на спинах матерей, цепко держась ручонками за шеи своих родительниц. Остальные пострелята неслись во весь опор наравне со взрослыми, — и никакая земная скаковая лошадь не смогла бы угнаться за но-вансами, мчащимися галопом по еле заметным горным тропинкам!

Я сам держался вровень с четвероногими воинами только благодаря малому лунному притяжению, а еще благодаря тому, что Та-ван успел преподать мне главный принцип находящихся в пути но-вансов: «Не можешь идти — не можешь жить»!

Уже через час быстрого бега вверх по тропе, ведущей на перевал, я порядком вымотался и с ужасом думал, как там Ортис? Я никогда не любил этого человека, однако сейчас, находясь среди чужого народа, невольно начал более снисходительно относиться к его недостаткам.

Спустя полтора часа мы наконец оказались на вершине перевала, и я увидел внизу головной отряд… А посреди него — Кларка Ортиса, который вовсе не бежал из последних сил, как я думал, а ехал верхом на коренастом рослом воине рядом с Го-ва-го!

Вскоре вождь объявил привал, и я поспешил вперед, чтобы повидаться со своим товарищем…

Но уж лучше бы я этого не делал. Сперва Кларк как будто меня не узнал, а потом процедил сквозь зубы, что вождь запретил нам разговаривать, и повернулся ко мне спиной.

Я так и остался стоять с открытым ртом, глядя, как Ортис отходит к Го-ва-го.

— Румит! — презрительно бросил Та-ван: я и не заметил, когда он появился рядом.

— Что? — переспросил я.

— Твой товарищ похож на румита, — ва-гас, стоя на двух ногах, изобразил рукой нечто извивающееся, и я понял, что он сравнивает Ортиса с каким-то ползучим гадом, не пользующимся уважением у но-вансов.

Мне было неприятно слышать, с каким презрением лунный житель отзывается о моем соплеменнике, но я ничего не смог на это возразить и только молча смотрел, как Кларк Ортис усаживается рядом с вождем.

На лице бортмеханика было до боли знакомое заискивающее выражение: еще недавно Кларк точно так же глядел на меня, а теперь снизу вверх преданно взирал на Го-ва-го, не обращая внимания на презрение и ненависть в глазах остальных лунных воинов.